вон — совсем уж какие-то юные! Но уже — при макияже! Боевая раскраска, ага! Похоже, что это такие… профессионалки, если они уже здесь есть!

Калошин с Фатьмой шли медленно, он что-то все говорил ей на ушко, а она шла немного растерянно, то прислушиваясь к словам спутника, то оглядываясь на Косова, притормаживая Игоря, чтобы дождаться Ивана. Они остановились посредине зала, в крайнем к стене проходе. Калошин замолчал, когда Иван подошел к ним, и передал руку женщины Косову.

— Сейчас! Буквально пару минут, пару минут! Подождите здесь!

Они стояли, поглядывая на окружающих. И Иван видел, что внимание к себе они все-таки привлекли. Скорее — Фатьма привлекла, а не он.

«Не льсти себе, ага!».

Она тоже ощутимо нервничала, оказавшись на глазах многочисленных людей, и Иван взял ее под руку.

«Надо успокаивать! А то еще рванет убегать отсюда! Вот видок-то будет! А Калошин, козел, еще получит за такой… афронт!».

Он наклонился к женщине и на ушко:

— Чего тебе этот мудак рассказывал? Соблазнял, поди?

Она вздрогнула, немного растерянно и непонимающе посмотрела на него.

— Я спрашиваю — соблазнял он тебя? И чем, если не секрет?

Она чуть замешкалась, приходя в себя, а потом улыбнулась:

— Ну как сказать… Вроде бы и нет. А по сути — да!

— Имей в виду… у меня и длиньше, и толще!

Она непонимающе посмотрела на него.

«А что? Клин — клином, так сказать!».

Потом она поняла, фыркнула и засмеялась. А еще — ткнула его в бок.

— Пошляк! Вот еще… нашел же что сказать?! И, кстати, откуда ты знаешь — что длиньше и толще? Мерили, что ли? — она откровенно уже смеялась.

— Не мерили. И я даже не видел его… аппарат. Но — уверен!

Она засмеялась сильнее, прикрывая губы рукой.

— Ой, Ваня! Какие же Вы, мужики, иногда глупые! Как мальчишки малые! Честное слово!

«Ну вот… так-то лучше!».

Иван поймал на себе взгляд молодой женщины, сидящей за ближайшим столиком. Та с интересом смотрела на него, а вот переводя взгляд на Фатьму, явно сочилась неодобрением, даже — неприязнью. Хулиганя, Иван снял руку с локтя Фатьмы, и демонстративно провел ладонью по… бедру и попе подруги. Брови женщины медленно поднялись вверх.

«Аниме! Честное слово!».

Увидевший его жест спутник наблюдательницы, не поняв подоплеки происходящего, незаметно для других подмигнул ему и показал поднятый большой палец руки, спрятав ее под стол.

«Одобряет, значит!».

Фатьма удивленно посмотрела на Косова, а потом что-то поняв, хмыкнула, повернулась к нему и приобняла его за талию.

«Вот так! Знай наших!».

А вот теперь, когда его подруга стояла полубоком к залу, внимания они привлекли еще больше.

«Тут, похоже, интересы разделились! Женщины — оценивают юбку, ну… и осуждают владелицу. А мужики, все как один — очень внимательно разглядывают… да, разглядывают то, что в юбке!».

К счастью, тут подошел Калошин.

— Фу-у-ух… все нормально, вопрос решил, пойдемте! — он повел их дальше по залу, — цени, Иван! Тут есть несколько столиков, их почти никогда не занимают. В расчете на то, что может приехать кто-то из высоких гостей. Вот один такой я и организовал для Вас.

Столик и правда был — интересный. Точнее — это был один из нескольких столиков, расположенных вдоль стены зала, в нишах, сделанных арками. И все они были — незаняты!

«Выходит, действительно, из резерва верховного главнокомандования этого ресторана!».

Предназначенный им был очень удобен: с него была видна эстрада и площадка перед ней, а также первые пара рядов столов в зале. Если чуть повернуться, через проемы между колоннами им была видна значительная часть зала. А вот они, напротив — видны очень небольшому числу посетителей.

— А вон мой столик, видите — второй от эстрады, видите, компания? Так что — если что-нибудь понадобиться — только махните рукой, хорошо? — интересно, что обращался он вновь только к Фатьме.

Она, улыбнувшись, кивнула Калошину.

— Ну вот и славно! Отдыхайте! И еще… Иван! Я напоминаю, что у меня ангажемент на тур вальса с твоей дамой! Не смотри на меня так и не скрипи зубами — тут я не отступлю ни на шаг! — повернулся к Фатьме, — Вы не откажете мне в такой любезности, не так ли?

Она засмеялась и снова кивнула Игорю.

Иван, усадив подругу за столик, плюхнулся на стул сам и облегченно выдохнул.

«Что-то и как-то пошло не так! Отдых… пока, надеюсь! Не выходит!».

— Знаешь, дорогая, я вообще-то… не ревнивый. Но сейчас что-то… мне не нравится! И еще… я очень хочу тебя! — неожиданно даже для себя закончил Иван.

Женщина удивилась, а потом рассмеялась. В приглушенном свете арки она казалась еще смуглее, чем была. А вот зубки были — как будто сахарные, белые-белые.

— Ванечка! Ну ты же понимаешь, что пока — никак! Сам так захотел! Вот и терпи! — потом чуть помолчала, — а вот то, что ты меня ревнуешь… знаешь, как мне это нравится? Очень нравится! И… да! Я тоже очень хочу тебя!

«И вот как тут прикажите отдыхать?».

К ним подошел молодой официант, оценивающе посмотрел на женщину, и вернул на лицо прежнюю, невозмутимую мину.

— Что будете заказывать?

На столе уже стояла ваза с фруктами. Яблоки и виноград. Сырная нарезка. Нарезка из буженины, колбас и ветчины. И все…

— Красавица моя! Что бы ты хотела? — Иван передал ход женщине.

Она оживилась, даже потерла руки:

— Ты знаешь, что-то я проголодалась! Так…, - женщина листала меню, — вот… осетрина…, салат… вот этот.

— Еще? Все? А пить что будете? — официант смотрел на женщину.

— Пить? Ну-у-у… я не знаю.

— Возьми белое, полусухое. Если ты рыбу выбрала. Конечно, нужно сухое, но там — кислятина, бе-е-е… А десерт? Ну ладно, десерт потом закажем!

— Так… А Вы, молодой человек?

— А я… молодой человек, — вернул подачу Иван, — салат «Оливье» делаете?

— Делаем… Но сразу хочу предупредить — рецепт не классический, если Вы понимаете, о чем речь!

— Ага… значит телятины там нет? Как нет и паюсной икры, правильно? Печально, печально… Ладно, несите, попробуем! На горячее — мясо! Большой кусок горячего жаренного мяса!

— То есть — шашлык по-карски? — уточнил официант.

— Именно — он! И грамм триста коньячку! Какой у Вас имеется коньяк?

— Предупреждаю — «Двина» — нет! Кончился! — судя по сарказму в голосе халдея — его никогда и не было! — вот есть КВВК. Будете?

— Да, вполне!

В ожидании заказа они сидели, разглядывая людей, слушали эстраду.

— Мне так неудобно! На меня все пялились! А эти… дамы… Думала дырку прожгут в юбке!

— Ну так я